Небольшая часть найденного на болоте с военно-поисковым отрядом — три креста, образок, два кольца, две монеты

Вчера ездил с военно-поисковым отрядом на разведку по гражданской войне, участвовал в осмотре новой территории. Ребята ожидаемо поспешили воспользоваться снижением уровня Куйбышевского водохранилища — Волга обмелела и открылись участки, прежде скрытые водой.

Удалось пройти на некий сильно заболоченный остров, форсировали аж два брода и теснину. Не доводилось раньше столько быть на болотах, выматывающее занятие, тем более на ветре и холоде (вчера было меньше 10 градусов тепла). Ожидаемо, что ходить приходилось крайне осторожно — одна оплошность и болото заливает сапог, так же ожидаемо, что копать неприятно и тяжело — лопату засасывает, в ямках вонючая жижа, в которой надо как-то руками нащупать искомое.

Неожиданным было, что болото, где мы копали, оказалось с повышенной щёлочностью — в находках сильно выело медь, монеты превратились в почти неопознаваемые тонкие блинчики, гильзы крошились в руках, а крестики и прочие бронзовые предметы пожелтели — понизился процент содержания меди, металл стал губчатым и более хрупким. Руки, по ощущениям, всё время были как в мыле, все ранки немного воспалились.

Почва на болоте, где пришлось копать; наре́зал из одного вертикального снимка

Я знал, что болота опасное место, но мне не приходило в голову, что и в химическом смысле они тоже не рай.

Гильзы ребята ещё почистят, чтобы идентифицировать завод и год выпуска, но по калибру понятно, что часть из них — от винтовок Мосина и Маузера, под время гражданской войны вполне подходит. По монетам привязку совершить трудно — рисунка нет, но по диаметру те, что я держу в руке на фото, подходят под 1 и 5 копеек Николая Второго (либо Александра Третьего, они одинаковые).

Насколько я знаю, основной целью военно-поисковых отрядов является поиск стихийных захоронений павших в войнах, их идентификация и перезахоронение, но в этот раз не повезло. Для локализации костей используют длинные металлические щупы, а в таком болоте такой способ вряд ли будет работать — за сто лет в щёлочи любые кости должны стать мягкими и исчезнуть. Как бы то ни было, следов тел павших бойцов мы не нашли, только много колец, нательных крестов, образков и несколько монет, пуль и гильз.

Рельс, выпущенный Кузнецким Металлургическим Комбинатом имени Сталина в октябре 1954

Как ни стараюсь быть внимательным к деталям городской среды в прогулках по городу, а пропустил такой факт — оказывается забор новой набережной Казани изготовлен из рельсов, да каких — с клеймами!

Забор появился давно, но мне и в голову не приходило присмотреться к нему внимательнее. Когда увидел фотографии, захотелось самому убедиться и в прошлые выходные мы с одним из друзей наконец там прогулялись.

Всю набережную обойти не получилось, но в той части, где мы прошли, попытались найти самый старый рельс. Удалось найти клеймо Магнитогорского Металлургического Комбината «М. М. К. 1948 г. 18 кг».

Мне стало интересно что означает «18 кг» и вот что на мой запрос ответил центр информационной поддержки клиентов комбината:

Из книги 1940 года «Прокатные станы СССР». На фотографии скорее всего приведены рельса ж.д. для узкой колеи и промтранспорта — тип 18 кг/м. Для стана 500 Магнитогорского металлургического комбината им. Сталина указан сортамент:

Если мы с другом ничего не пропустили, то на забор пошли рельсы, выпущенные Магнитогорским и Кузнецким комбинатами. Последнему принадлежат клейма «КМЗ им. Сталина» и «КМК им. Сталина» — видимо какое-то время комбинат назывался заводом. Временной диапазон клейм — вплоть до 70-х годов, так что можно воочию увидеть последствия борьбы с культом личности Сталина — в какой-то момент его фамилия из клейм пропадает.

Тычковое клеймо «ТБ» на задней стене дома на Кремлёвской, 7/1

Этот год богат на новые кирпичные клейма! Признаться, я уже думал, что увидел их почти все и может только раз или два наткнусь на что-то новое! Но вот, желая показать приятелю казанскую изнанку, наткнулся на нечто новое на неприглядной (и потому затянутой гигантским плакатом) задней стене дома на Кремлёвской, 7/1.

Это уже четвёртое новое клеймо в этом году, на этот раз встретились буквы «ТБ». Клеймо выпуклое (фотографию пришлось перевернуть), нечёткое, но вокруг достаточно других образцов, чтобы по совокупности прочитать достаточно уверенно.

Эта стена дома вообще усыпана клеймами, рядом есть ещё разновидности «ПП» и «ВШ», которые мне встречались ранее.

К сожалению (и это пока тренд года), и про это клеймо я ничего сказать не могу, в моём справочнике производитель с такими инициалами не встречается.

Обломок нательного серебряного креста с имперской пробой — «84»

Иногда гости, разглядывая мои находки, найденные при копе, спрашивают — как можно быть уверенным, что вещь, поднятая из земли, не новодельная. Если находка изготовлена из благородного металла, один из способов — посмотреть пробу.

На старых и старинных вещах будет стоять «имперская» (золотниковая) проба. Это всегда двузначное число, в отличие от современной трёхзначной пробы. На заграничных изделиях можно встретить двухзначную каратную пробу, но там число никогда не превышает значение 24, тогда как золотниковая проба не бывает ниже 36-й.

Золотниковая проба использовалась до 1927 года и основывалась на золотнике — старинной русской мере массы (вспомним «мал золотник, да до́рог»). Золотник равнялся ¹/₉₆ фунта, поэтому все доли берутся от числа 96. Например, 84 серебряная проба — 84 части серебра и 12 (96 − 84) частей примесей.

Таким образом переведём 84-ю пробу в современную: 84 × 1000 / 96 =  875.

Нередко рядом с пробой ставилось клеймо мастера или региона, иногда выбивалась дата. На фотографии можно заметить слева от цифр какие-то неясные очертания, вероятно это оно. К сожалению не повезло — клеймо сильно стёртое, как я ни старался, разобрать что там выклеймено не смог. В ином случае можно было бы обратиться к специальным справочникам и узнать больше информации.

Кирпич с пастельным клеймом «КЛЗ», картушем в виде будёновки и молоточками

После периода затишья наконец в Казани начали находиться кирпичные клейма, которые мне ещё не попадались. На сей раз встретился советский огнеупорный кирпич с довольно интересным клеймом — с картушем в виде будёновки, буквами «КЛЗ» и молоточками над ними.

К сожалению не удалось выяснить какой завод его произвёл, но после переписки с экспертами и мозгового штурма в казанском сообществе появилось соображение, что кирпич скорее всего произведён каким-то литейным заводом (например — калужским) для собственных нужд, например для футеровки печи.

Когда я впервые заинтересовался страховыми досками (металлическими табличками, которые когда-то вешали на застрахованные от огня здания), мне казалось, что в Казани их осталось одна-две. К настоящему моменту мне известны по городу около двадцати мест, где они всё ещё сохранились. Не так много, конечно, но всяко больше, чем я думал.

Страховая доска на фасаде Дома-музея Владимира Ильича Ленина в городе Казани

В эти выходные сфотографировал ещё одну, и ещё осталось два места, куда добраться с фотоаппаратом пока что не удалось.

На снимке доска «Второго российского общества», которая мне уже попадалась. Общество основано 6 марта 1835 года — год основания можно увидеть под фениксом и едва угадываемой на фото надписью «отъ огня возрождаюсь». Правление находилось в городе Санкт-Петербурге.

На видео — стробоскопический дисплей электронной клавишной вычислительной машины «RASA» («роса» с литовского), которая выпускалась в СССР начиная с 1968 года на Вильнюсском заводе электросчетчиков (ВЗЭС).

Весила машинка 25 килограмм и стоила 900 рублей — небольшое состояние в то время. Микросхемы всё ещё были редкостью, поэтому вся логика была сделана на более чем тысяче ферро-транзисторных модулей (каждый такой состоит из ферритового кольца, транзистора и нескольких более мелких деталей).

Машина использовала польскую нотацию, умела выполнять все четыре арифметических действия, поддерживала отрицательные числа и фиксированную запятую.

Реклама электронной клавишной вычислительной машины «RASA»

Но самое интересное, конечно — это экран. Он представлял собой барабан, с прорезанными закольцованными цифрами от «0» до «9» в каждом из 12 разрядов, позади которых помещались окошки с тиратронами (газоразрядными лампами).

Барабан вращался со скоростью 1300 оборотов в минуту и, когда нужная прорезь в разряде совмещалась с тиратроном, тот вспыхивал на 100 мкс. В итоге, конечно, цифры мерцали, что хорошо видно на видео. Думаю в реальной жизни мерцание должно быть куда менее заметно.

Совершенно чумовой принцип, конечно, я просто в восхищении от того какие решения находили люди на той скудной элементной базе, которая тогда была доступна!

Давненько мне не попадались на стенах казанских домой ещё невиданные мной кирпичные клейма, а сегодня аж сразу два — «НА» и «НБ».

Тычковое клеймо «НА» на стене дома по адресу ул. Горького, 15к2

Клеймо «НА» встретилось на стене узкого длинного дома (ул. Горького, 15к2), во дворе Тинчуринского театра. Клеймо нечёткое, но встречается на нескольких кирпичах, так что есть надежда, что прочитано верно.

Тычковое клеймо «НБ» на стене дома по адресу ул. Горького, 15к3

Клеймом «НБ» буквально усыпан следующий дом в том же дворе — на одной из стен оно встречается на каждом третьем кирпиче. Почти все клейма чёткие, ошибиться в прочтении невозможно. Согласно картам Гугла, этот дом имеет адрес ул. Горького, 15к3.

К сожалению, производители кирпичей с такими инициалами мне неизвестны. Вообще, в Казани обилие клейм, которые не удаётся привязать к какому-либо заводу, и это наталкивает на мысль, что их откуда-то импортировали.

Я ставлю на нижегородскую губернию. Во-первых, кто-то в комментариях писал, что там встречаются похожие кирпичи — с двухбуквенными клеймами, во-вторых, оттуда родом кирпичи Ивана Костина, они постоянно попадаются в кладках казанских печей.

Школьная тетрадь, изготовленная в лито-типографии И. В. Ермолаевой (бывш. Ключникова) в Казани

Несколько недель назад меня пустили на чердак одного из домов Казани, поискать там что-нибудь интересное. В процессе поисков наткнулся на гнездо домашних грызунов, где было полным-полном различных дореволюционных бумаг.

Бо́льшая часть в ужасном состоянии, некоторые — в удовлетворительном. После обработки горячим паром и утюгом часть бумаг удалось расправить. Постепенно отфотографирую самое интересное и выложу сюда.

На сегодняшней фотографии — тетрадь ученицы второго класса. К сожалению, ФИО не указано, зато можно довольно точно установить год — на обложке есть надпись «Типо-литографія И. В. Ермолаевой (бывш. Ключникова) въ Казани».

Типолитография была образована в 1906 году из типографий отца Ермолаевой В. М. Ключникова и А. М. Петрова, но спустя всего полгода типографию закрыл губернатор, а супругов Ермолаевых выслали из Казани. После скандала Сенат заставил вернуть типографию владельцам, но после серии придирок в 1909 она всё-таки закрылась и была передана во владение Н. И. Чижовой.

Вот что писал об этой типографии «Казанский телеграф», 20 января 1907 года:

Ночью членами 1-й полицейской части в запечатанной типографии Ермолаевой произведен был в присутствии понятых тщательный обыск, причем в подвальном этаже найдено было более 5 тысяч экземпляров революционных брошюр «Налоги на плечах народа». Брошюры конфискованы. Печатание в этой типографии целого ряда революционных газет оставило заметные следы. Подождем немного, не откроется ли еще чего-нибудь.

Отсюда следует, что тетрадь была изготовлена между 1906 и 1909 годами, скорее всего — в 1908 году. Во-первых, это 125-я годовщина со дня рождения русского поэта Василия Андреевича Жуковского, портрет которого изображён на обложке тетради, во-вторых, рядом обнаружилось несколько листков отрывного календаря за этот год.

Сзади тетради — таблица умножения и наиболее употребительные в те времена имперские меры. Школьникам прошлого не позавидуешь — меры тех времён пересчитывались друг в друга очень нетривиально, например, одна кубическая миля — 343 кубические версты. Не представляю как в таких условиях делать расчёты.

В моей голове слово «беспризорность» безусловно связано с детьми, никаких других использований слова я не припомню.

Но оказывается в конце 1920-х годов существовало понятие «беспризорная мать» — мать-одиночка с грудным ребёнком.

Вот что об этом пишет «Большая медицинская энциклопедия» (том 3, Москва, 1928):

Неустойчивость брачных связей, как отражение искания новых форм семейно-бытовых отношений, породила за последние годы особый вид Б[еспризорности], а именно — беспризорную мать. Понятие это, конечно, условное. Под категорией беспризорной матери разумеют мать-одиночку с грудным ребёнком, чаще всего оставленную мужем в период беременности или вскоре после родов.

В большинстве своём — выходцы из деревни (батрачки, вследствие случайных связей во время сезонных работ на промыслах, или в городе — домашние работницы), — беспризорные матери являются той социальной группой, к[ото]рая давала прежде и даёт теперь наибольший % подкидывания детей. Это соц. явление тоже беспризорность, но в нашем быту и сознании оно связано с понятием подкидывание.

Были даже специальные общежития для беспризорных матерей, где им первое время помогали, консультировали и помогали найти работу. В родильных домах, если было видно, что женщину никто не навещает, узнавали есть ли родные и знакомые, куда она пойдёт после роддома, если никого нет и пойти некуда, старались устроить в такое общежитие. Это позволяло бороться с подкидыванием детей и уменьшало смертность.

Статистика по общежитиям для беспризорных матерей из книги «Охрана материнства и младенчества на Западе и в СССР. Исторический очерк», Р. М. Бравая, 1929

Впрочем, таких заведений было мало, да и вместимость их была небольшая, например в 1927 году в Москве такое заведение было одно и всего на 100 коек (см. «Вся Москва. Адресная и справочная книга на 1927 год»).

Открылось оно 8 марта 1922 года (по сведениям «Женского журнала» №5 за 1928 год), внутри было 27 комнат, в одной комнате проживало 3—5 женщин. Там же были и ясли, в восемь утра женщины относили туда детей, в пять вечера забирали.

Некоторые мамы работали в мастерской при общежитии — вышивали накидки, салфетки, наволочки и так далее, делали игрушки — мишек, заек, мопсов. Была так же отдельная швейная мастерская, где шилось бельё по заказу Мосздравотдела. Всё заработанное шло в оплату проживания.

Куда делись такие общежития позднее (в тридцатых годах они уже не упоминаются), мне выяснить не удалось, возможно их функции на себя взяли другие учреждения или проблема исчерпала себя.