Из-за отголосков западного протестного движения против насилия в отношении чернокожих, у нас люди тоже нет-нет да и вспоминают крепостное право.

В том смысле, что там бунтуют потомки чернокожих рабов, а что же тут не поднимаются на борьбу бывшие потомки крепостных? Да, между рабством и крепостным правом масса различий, но с точки зрения морали они несущественны. В общем, голоса такие раздаются, но в порядке бреда, разумеется.

Если всё-таки вообразить, что такое протестное движение у нас всё же зародится, то оно, на мой взгляд, столкнётся с рядом трудностей.

Наверное в Штатах чернокожее население не очень-то перемешано с белыми — у них там законодательно сегрегация была отменена ближе к 70-м, у нас же ситуация иная, потомки господ постарались перемешаться с потомками когда-то угнетаемых, в раннесоветские годы так было безопаснее.

А если где-то и осталась «чистая угнетённая кровь», то с учётом того, что подавляющее большинство россиян своих предков толком и не знает, наскрести заметное количество бунтовщиков вряд ли получится.

Я, честно сказать, ещё несколько лет назад чистосердечно полагал, что все мои предки были крестьянами, а раз так, то когда-то — и крепостными. Оказалось, большинство моих родо́в, если отматывать дальше по времени, — однодворческие, это такие довольно суровые ребята, защищавшие границы России, которые со своими крепостными жили одним двором, отсюда и название.

Со временем это сословие по разным причинам исчезло, преобразовавшись, по большей части, в крестьян. То есть сначала были угнетателями, потом стали угнетаемыми.

Вот, пожалуйста, выписка 1646—1647 годов, где упоминается владение одной из линий моих предков крестьянином:

№162. За Мирошкою да за Ондрюшкою Кондауровыми двор — крестьянин Демка Иванов.

Мирошка (будущий «голова» Мирон Андреевич Кондауров) — прямой мой предок, потомки которого через много-много поколений станут крестьянами Литвиновыми.

Так что перемешалось всё крепко.