Одна из тех вещей, за которые я люблю пинг-понг — эффект замедления времени. В такие моменты, я в деталях вижу мяч, который пролетает мимо на приличной скорости, вижу в подробностях как он вращается, могу разглядеть направление вращение и его скорость. У меня есть время подумать как провести удар, всё рассчитать. Кстати, это-то и плохо, чем больше подключаешь рассудок, тем хуже играешь. Но это очень красиво в созерцательном плане.

Впервые я такое почувствовал, когда меня ударило в детстве током, я подключал к сети шаговый искатель, кажется. Всё было «на соплях», взялся двумя руками за два разных провода и ток пошёл по мне. Вообще, ток через сердце — это очень, крайне опасная ситуация. Меня спасло то, что, помимо меня, в цепи была ещё одна нагрузка, с куда меньшим, чем у меня, сопротивлением — двигатель шагового искателя.

Вот тогда-то у меня впервые возникло это ощущение — время растянулось, я долго не понимал что происходит, по внутренним часам прошло секунды три, когда я, наконец, понял, что происходит и разжал руки. Со стороны выглядело всё куда прозаичнее (братишка был свидетелем событий) — я взялся за оголённые участки, меня как будто встряхнуло, я отпустил провода. Правда настолько продолжительного замедления, как в детстве, я больше не переживал.

Для таких моментов, по крайне мере в моём опыте, характерна крайняя сосредоточенность на какой-то одной детали: шарике, проводах, ещё чём-то. Никаких отвлечённых мыслей, уводящих в сторону ассоциативных цепочек, всё конкретно, но при этом, как я продемонстрировал, я способен ощущать красоту момента.

Жаль только я не знаю как гарантированно вызвать это чувство. Оно возникает в совершенно произвольные моменты и очень редко. За 1,5 года или около того, как я играю в настольный теннис, эта ситуация возникала 4…5 раз, а я играю каждый день, кроме выходных. Считается, что это чувство чуть ли не гарантированно возникает в моменты крайнего стресса, но я ничего подобного не испытывал в тех двух стрессовых, крайне опасных ситуациях в пещерах, скорее там я чувствовал предельную концентрацию на фоне понимания, что одна ошибка, и я умру.

Там я отключался от помех и внешних деталей, за счёт этого, за счёт отсечения ненужной информации, возникало ощущение, что время идёт иначе. Но разница есть. Я мог вернуться в обычное восприятие одним усилием (или мог, например, смириться с неизбежным, что вернуло бы меня в привычное течение). По крайней мере мне так казалось. «Настоящее» замедление больше похоже на сон и не возникает даже мысли о том, чтобы попытаться вернуться.